Осенний вальс
Арслан ОмадовУ него был потрясающий голос. Чистый, звонкий, мелодичный. Он пел самозабвенно, закрыв глаза. Зал слушал, затаив дыхание. Боже, как он красив, подумалось ей. Она заслушалась и едва успела вступить вслед за остальными скрипками. Дирижер метнул на нее гневный взгляд, и она сконцентрировалась на игре. Точнее, постаралась сконцентрироваться. Боже, как он красив… эта мысль неотвязно преследовала ее на протяжении всего концерта.
Это был триумф. Зал аплодировал стоя. Его три раза вызывали на бис. Сцена была завалена цветами. Наконец, занавес опустился окончательно, и он стремительным шагом направился в свою гримерную. Улыбки, рукопожатия, похлопывания по плечам, поздравления, похвалы…
В коридоре он столкнулся с ней. Она от неожиданности выронила из рук ноты. Листы разлетелись по полу, и она бросилась их собирать. Он глянул на нее. Серенькая мышка, невысокого роста, худенькая, скромно одетая. Со снисходительной улыбкой он принялся помогать ей.
Он отдал ей собранные листы. На мгновение их руки соприкоснулись, и он заметил, как вспыхнул румянец на ее щеках. Она пролепетала слова благодарности, он вновь улыбнулся.
- В следующий раз будь аккуратнее, мышка!
Он зашел в гримерную, а она стояла посреди коридора, взволнованно дыша. Он заговорил с ней! Она была практически в полуобмороке.
В гримерную ввалилась гурьба веселых музыкантов. Похвалы, поздравления, похлопывания по плечам, рукопожатия, улыбки… Неведомо откуда появилось шампанское, коньяк. Через час дирижерский парик был на тромбонисте, а сам подвыпивший дирижер обнимался с первой скрипкой.
Он взял телефон и вышел в коридор.
- Алло, Диана?
- Привет, котик! Ну как все прошло?
- Просто замечательно. Я был великолепен! Поужинаем сегодня?
- Нет, котик, я не могу, у меня съемки. Давай в другой раз, ладно? Целую тебя…
Вот черт, подумал он. Ударившее в голову шампанское требовало развлечений. Он вышел из здания и с удовольствием полюбовался со стороны своим новеньким «Майбахом», прежде, чем подойти и сесть в него.
Вдруг он заметил на остановке ее.
- Садись, подвезу.
- Ну что Вы, не стоит…
- Садись, я тебе говорю!
Она села в машину. Сердце ее бешено колотилось.
- Ты ужинала?
- Но…
- Все с тобой ясно. Едем ужинать. Возражения не принимаются.
Шик и роскошь ресторана ошеломили ее. Она чувствовала себя, как маленькая девочка, попавшая в сказку. Услужливые официанты, шампанское, устрицы… и он напротив… Она не могла понять, от чего она больше пьяна – от шампанского или от любви к нему.
Поначалу он откровенно забавлялся, глядя на нее, на то, как она себя чувствует в явно незнакомой ей обстановке. Но вот, в какой-то момент она сняла очки, и он замер. Ее глаза были необыкновенно красивы. Изумительные, волшебные, зеленого цвета, они блестели, словно два прекрасных изумруда. Она протерла очки и хотела их надеть, но он взял ее за руку и одними губами прошептал: «Не надо!». И вновь румянец заполыхал на ее щеках.
- Знаешь, я написал песню. Хочешь, я посвящу ее тебе?
- А она красивая?
- Очень. А поехали ко мне, я тебе ее спою?!
Не отпуская ее руки, он встал из-за стола и потянул ее к выходу. Она покорно шла за ним. Все это напоминало сон. Сказочный сон.
Она задыхалась от счастья. Он пел. Пел только для нее, для нее одной! Это было невероятно.
- Ну как? Теперь она твоя.
- Это… это… божественно! Ты такой… такой!..
Она схватила листок с нотами песни с рояля и начала осыпать его поцелуями. А потом нарисовала в уголке сердечко и написала в нем: «Я тебя люблю!». Совсем еще ребенок, улыбаясь, подумал он.
- Ты танцуешь вальс?
Он зажег свечи и погасил свет. Из динамиков полилась музыка. Звуки вальса заполнили всю комнату, касаясь самых сладких струн ее души. Они кружили по комнате, рука об руку, щека к щеке… Он чувствовал, как ее аромат сводит его с ума. Или это просто шампанское?…
Он коснулся губами ее волос. Она остановилась, подняла голову, и посмотрела ему в глаза. Он горел. Он желал ее страстно. Здесь. Сейчас. Он коснулся рукой ее груди, и она задрожала от этого прикосновения…
Он лежал на спине, закрыв глаза, а она примостилась на его плече. Улыбаясь, он слушал, как она шептала ему на ухо разные нелепые ласковые нежности. Она была такой хрупкой, такой нежной… И он впервые за долгие годы почувствовал себя уютно.
Зазвонил телефон.
- Алло, котик? Слушай, у меня тут перерывчик, и я хочу тебя увидеть. Спустишься?
Диана… Черт… разве ж можно отказать такой женщине?
- Да, я сейчас.
Он выскользнул из ее объятий.
- Милый, что-то случилось?
- Все нормально, мышка моя. Я сейчас вернусь.
Он натянул джинсы и рубашку, поцеловал ее и вышел из квартиры. Мгновение спустя он уже выбегал из подъезда к «Мерседесу» Дианы.
- Котик, а ты чего так легко одет? Простынешь, все-таки осень на дворе!
- Я… А чего ты мотор не глушишь?
- Да у меня всего минут двадцать свободных, и я хотела сделать тебе…ммм… небольшой подарок… поздравить с успешным выступлением…
Рука Дианы потянулась к молнии на его джинсах. Мысли в голове его совершенно запутались… Мышка… Диана… разве ж можно отказать такой женщине? Но как же она… Но ведь это Диана, девушка с обложки, девушка, которую хотят миллионы… Он закрыл глаза.
Вдруг его мозг словно пронзила молния. Он распахнул глаза и в свете фар увидел ее. Она стояла и смотрела на него. Губы ее дрожали, в глазах были слезы. Потом она повернулась и, молча, вошла в подъезд.
И в этот миг он понял, что она для него значит. Улыбки, поздравления, похвалы… к чему теперь все это, если рядом не будет ее?! Не будет ее улыбки, ее нежности, ее детской наивности?! Ее изумрудных глаз?! Он оттолкнул Диану и выскочил из машины.
- Мышка… мышка!!!
Он вбежал в лифт. Руки его тряслись, и он никак не мог попасть пальцем в эту треклятую кнопку седьмого этажа. Он рванул дверь в квартиру…
Комната была пуста. В раскрытое настежь окно ворвался колючий осенний ветер, разметав с рояля кипу нот. Последний листок чуть задержался на краю, словно цепляясь за последнюю надежду, и с тихим шуршанием опустился на пол. Он стоял, не в силах пошевелиться. Его глаза, не отрываясь, глядели на этот лист. Сердечко и три слова. «Я тебя люблю»…